Всю ночь снились ныне почившие родственнички с папиной стороны. Я их и не знаю почти, они никогда с нами не общались, жили сами по себе, считали чужие деньги, завидовали, распускали сплетни. Мне о них сказать хорошего - нечего совершенно. Во сне тётки и дядьки, бабуля и дед и ходили в одеждах по моде конца 19-го века, женщины в шляпках, мужчины с тросточками, все при белоснежных перчатках, я не помню их лиц, но там, во сне, знала, что это именно они. Мы все были в каком-то загородном особняке - во сне я знала, что это наш дом, мы с папой его построили, а мама высаживала вокруг цветы - они качались на качелях в парке, вальяжно лежали в шезлонгах и источали яд, а я ходила вокруг с огромной фотокамерой и снимала, снимала, снимала их безобразные ухмылки, их отвратительные рожи, печатала снимки и вывешивала на стенах того же дома, где они и бродили, но им было совершенно всё равно. Какой-то милосердный человек ошибся номером телефона и разбудил меня, а то так и металась бы.