Есть у меня одна дальняя родственница. То есть дальних родственниц у меня просто таки пруд пруди, но эта - совершенно отдельный экземпляр, вполне достойный помещения в кунсткамеру, причём, желательно, поскорее.
Её зовут Тася. Ей за 60, в таком возрасте обычно именуют вежливо - с отчеством. Но она - Тася навеки. Всю жизнь Тася жила с мамой, женщиной совершенно безупречного вкуса, такта и воспитания, но восприняла лишь частично вкус и немного манер, а лимит такта, видимо, как раз мамой и был вычерпан на пару поколений вперёд. О Тасином образовании мама очень заботилась: Тася, коренная москвичка в чёрт-его-знает-каком уже поколении, окончила престижный советский вуз, много ездила по Союзу во всякие туристические места, привозила редкие минералы и красивые альбомы с цветными разворотами. Работать Тася устроилась в престижный советский НИИ, где дослужилась до начальника. Сделала, говорит, карьеру - выпустила несколько книжек, защитила докторскую. Наука называется "рациональное распределение труда и рабочего времени".
Тасина мама давно умерла - ей было лет 95 или 96, и теперь кажется, что жила она так долго только для того, чтобы заботится о нашей бесталанной Тасе. До последних своих дней стирала, гладила, готовила, шила Тасе платья и намывала полы. Заниматься каким-то там приземлённым бытом самой Тасе было всегда недосуг, поэтому умеет она сварить сосиски или пельмени, а вершиной её кулинарного мастерства считаются промазанные вареньем магазинные коржики. Дома у Таси не грязно, просто пыль лежит таким ровным слоем, что кажется одеялом. Она живёт одна в просторной "двушке", гостей принимает мало и редко, сама любит ходить по родственникам и подружкам, откуда непременно уносит баночку солений/варений/медку или "полезную мелочь для дома" - конечно, выпрашивает у хозяев. Квартиру свою не приватизирует - говорит, мало ли кто на неё может покуситься. Даже приехавших издалека родственников старается выпроводить, на ночь не оставлять - мешают. Потому что Тася привыкла жить одна, а заботиться о ком-то не умеет совсем. У неё в доме и тараканов-то нет лишь потому, что они от такого эгоизма на месте колеют. Появился было у неё какой-то мужичок годам к 50 (самое время потерять девственность, ага), но разошлись - не может позволить ещё кому-то находиться с ней на одной жилплощади.
Но зато очень любит давать советы. Папе моему рассказывает, как надо сажать яблони, хотя яблоню от груши не отличит ни за что. Маме рассказывает, как воспитывать детей. Мою сестру доводит до белого каления лекциями о том, как и за что надо любить Толстого и ненавидеть современную молодёжь.
Сейчас Тася по-прежнему работает в своём НИИ. Осталось там всего 8 человек, все - немолодые. Сильно боится сокращения, потому что тогда будет получать только пенсию. При этом денег на себя она тратит так мало, что вообще не ясно, как жива - Тася носит платья 15-летней давности, которые на швах истёрлись до прозрачности. В её доме висят чудовищные ковры с оленями и бахромой. Единственная новая (всего 3 года) чашка - та, которую я на Новый Год подарила, остальные - годов семидесятых в лучшем случае.
Ни разу никому и никогда не сделала Тася подарка, никогда не помогла ни одному из родственников - даже самых близких - ни словом, ни делом. Она так скупа, что даже известный любитель над златом чахнуть помер бы от зависти. Ко всем обязательно пристаёт с вопросами "а сколько ты зарабатываешь?" и "с кем ты живёшь?", совершенно бесцеремонно судит о том, что "человек тебе не подходит", даже не видя его, и постоянно удивляется, почему же я ей не звоню и не хожу к ней в гости.
У Таси нет никого любимого. У неё нет железы, выделяющей любовь. Она не может заботиться даже о цветах - они сохнут, тухнут, дохнут у неё от тоски и горя. Она не человек, не животное, не привидение - она бесполезное нечто. Раздражающее пустое нечто. Зачем она такая - не знаю.